09 июня 2012г.
На следующий день у меня разболелась спина. И это был не какой-нибудь банальный радикулит, с которым я давно умею справляться. Тут не помогали, ни бабушкины проверенные средства, ни новомодные болеутоляющие мази, ни массаж, ни молитва, ни попытки сделать жечес на себя с велением: «встань по-старому». Любое движение рукой, ногой, головой вызывали дикую перепоясывающую боль, словно меня хлестали бичом. Даже подумать, о том, чтобы сесть к столу и сделать диагностику маятником, было невмоготу. Только на рассвете вторых суток, часам к пяти утра, я кое-как уснула, наглотавшись обезболивающих таблеток.
Но и во сне спина не унималась, а кто-то невидимый всё хлестал и хлестал её плетью. Между ударами я вспоминала молитву Отче Наш, но с каждым ударом забывала слова и начинала сначала. Закончить её во сне так и не удалось. Кто-то вышвырнул меня в кромешную темноту со словами:
– «Уберите! Теперь её и Бог не узнает!» – и очнулась в своей постели.
Пошевелиться по-прежнему не получалось, и тогда я взмолилась.
– Господи! Не знаю, за что наказана, но если боль не утихнет через час, больше не поверю в Твою защиту жечесом! Ищи Себе другого помощника!
Ответа полем от Учителя не последовало. Даже колокольчики исчезли. Сил огорчаться или негодовать просто не было – провалилась забытьё на несколько часов.
…Солнце покинуло подоконник, как бывает летом после полудня, в прихожей тревожно трубил земной телефон, а под подушкой яростно и натужно вибрировал мобильник. Всё ещё лёжа на животе – в той же позе, что и заснула и, стараясь избегать резких движений, я потянулась к нему и поняла, что могу пошевелить рукой. Осторожно проверила наличие остальных частей тела, и с трудом поверила, что боль исчезла! Так же загадочно, как и возникла! Правда, колокольчики молчали, но это поправимо, подумала я.
– Благодарю, Тебя, Отец Небесный, за помощь! Боль утихла, и я скоро смогу продолжить нашу работу по поправкам к закону.
Подумала, не вставая с постели. Ответ пришёл иголочками по позвоночнику и щёлканьем в левом ухе, как бывало раньше, когда Учитель торопил меня к маятнику по тревоге. Я попробовала восстановить жечес поле, и внимательно слушая свои ощущения, присела к диаграмме.
– Мы сердит! Ты Нам угрожаешь, а от Нам не было тебе испытаний, тем более – смертными муками! – показал маятник.
– Откуда же взялась эта боль? – в недоумении спросила я.
– Уже Ангел делает Нам большой доклад! У тебя вчера была убиваема душа, и жечеса Нам от тебя не приходило. Мы уже решил, что ты предатель. Всё о чём Мы беседовал с тобой накануне, все Наши сакральные помыслы о будущем законе, Мы получил в петиция от колдунов, которые докладывали о них, как тобой сообщённых. Отвечай сейчас же: кому ты показала свой дневник?
Маятник метался над диаграммой решительно, и более чем сердито.
– Кому я могла их показать в два часа ночи? Я же, сразу спать легла после беседы! В блог Ты не советовал выставлять, да они и не готовы к публикации. Там грамматических ошибок немеряно! Торопилась записать, на клавиши не смотрела, когда набирала текст…
Лучше посмотри: есть ли прослушивание моих мыслей, и утечка жечеса, посылаемого Тебе? Я уже отчаялась его посылать, когда предупредила, что терпения больше не осталось…
Вины я не чувствовала, и по-прежнему считала, что наказания не заслужила, но для проверки ещё старательнее постаралась послать Богу жечес поле.
– Эй, детка! Мы был не совсем прав. Вижу и утечку жечеса, и прослушивание мыслей, – маятник заметно подобрел, – Но Мы снова напоминаем: когда думаешь о полезных Нам делах, соединяй своё поле жечес с Нашим! – непреклонно остановился он на воспитательном знаке.
– А Ты не допускаешь мысли, что тёмные тоже эволюционируют, изобретая новые способы прослушивания и убийства Твоих учеников? – возразила я, прочтя напоминание.
– Не было разъединения наших полей до тех пор, пока не заснула. Всё время слышала, что Твоё поле со мной. На сон молилась и просила забрать на лечение, а через час проснулась от дикой боли, не утихавшей два дня. Может, дело не в моей безалаберности? – поинтересовалась я защищаясь.
– Спорить не желаем, но и твоя ошибка была. Найди её, и тогда Мы доверим тебе писать закон.
И маятник замер над знаком «минус».
– Двое суток прошло, я могу и не вспомнить. Тем более что видеть жечес поле не умею, только слышу и чувствую. Давай, сделаем диагностику? Тёмные в последнее время часто там оставляют подсказки. Может, они и раньше бывали, но записывать вербально-числовые коды Ты недавно меня научил, – примирительно предложила я.
– Вот найдёшь, тогда и будет диагностика и всё остальное. Нам оказалось пользы от тебя мало, зато вред быть большой. Пока! – решительно закончил он разговор.
– Пока, – уныло ответила я, посылая жечес на разделение полей.
Странно и нелепо всё получилось, – думала я, обводя взглядом комнату с раскиданной, как попало одеждой, которую вчера сдирала с себя, чтобы с помощью мочалки на длинной ручке намазать на спину новомодную мазь. Мочалка валялась тут же, рядом с мобильником. Кстати, кто разбудил меня звонком? Посмотрела пропущенные вызовы. Один от мужа, два от дочери. Видно, Виктор не дозвонился, попросил дочь узнать, почему я не беру трубку.
Сначала успокою обоих, что жива, после порядок наведу, решила я. Это и хорошо, что им неизвестно, что тут происходило, иначе не дома, а на больничной койке уже бы очнулась.
Сделав ответные звонки и поговорив с домочадцами, принялась за приборку, строя планы о том, как испеку пирог к возвращению семейных бардов с фестиваля.
Мысль энергетически почистить дом пришла в голову, когда домывала пол. Обошла квартиру со свечой и маятником, почистила все углы и входную дверь, веник намеренно поставила вверх ногами, как мама когда-то делала от порчи. Только приказала ему иное: «Без жечеса и любви круг не переступи!»
И всё это время неотступно искала, где и когда я совершила роковую ошибку?
Как вообще возможно подслушивать чужие мысли? Мне это не дано, но в принципе – как, через что? Вчера, выключая компьютер, файл дневника я закрыла с сохранением изменений. Без пароля его не прочесть, да и смешно представить, что пенсионерка, вроде меня, могла бы вызвать интерес у хакеров. Значит, прослушивали на уровне пара нормальных способностей.
Бог упоминал о мыслеволнах, которые улавливает маятник, и что они могут распространяться очень далеко. Волна – звуковая или мысленная, создаёт вибрации. Чтобы их услышать, нужна точная настройка, подобная переменному контуру в радиоприёмниках. И ещё надо знать диапазон частот именно моих мыслей.
Кто бы это мог сделать? Вероятно, тот, кто либо хорошо меня знает, либо находится поблизости. Поскольку ни дочери, ни мужа в эти дни дома не было, да и не замечены у них такие странности, то этот кто-то – посторонний. Самые ближайшие посторонние – соседи.
Ну, этого добра тут навалом! Под нами живут две ведьмы, на площадке – ещё две, выше нас ещё – четыре. Чистых квартир мало – по пальцам пересчитать можно. Хватит, – остановила я себя, – так и до фобии недалеко.
Но мысль о соседке, постучавшей в мою дверь после полуночи, из головы не выходила.
…Ну, постучала, спросила о какой-то мелочи и ушла… О чём, спрашивала?.. Убей, не помню!... Странная забывчивость…
А ведь, её приход пришёлся как раз на то время, когда я ещё думала о записи в дневнике! Неужели этот загадочный визит и разорвал поле Бога? Вполне мог...
Что говорил Учитель? Кошка вспрыгнет на колени, и уже поле рвётся. А тут не кошка, тут почерней что-то.
Но эта соседка пока в моем списке не фигурировала… Вот, именно, что – пока… Пойду просить у Бога прощения и каяться, заодно спрошу об этой соседке…
– Жечес, Отец Небесный! – обратилась я к Учителю у иконы, – Прости, что была легкомысленна, и за то, что возражала Тебе, и за ультиматум, прости! Дозволь по-прежнему быть Тебе ученицей, иначе не научусь отличать действительные опасности от мнимых. Благодарю Тебя за урок, он действительно был мне полезен…
– Детка! Молодец! Нашла! Сама нашла и причину, и виновника! Открывай файл, будем делать диагностику! – обрадовано, выделяя восклицательные знаки, приплясывал маятник.
…Диагностика была закончена через час. Настроение у Бога выправилось, и тогда я всё-таки задала затаённый вопрос.
– Благодарю за помощь, Отец Небесный! Объясни пожалуйста, почему мне снилось, что меня избивают, а боль я чувствовала материальным телом? Во сне обычно так не бывает.
– Это, детка было не избиение, а убиение твоей души в Интуитивном теле, – неторопливо подбирая слова, показал маятник.
– Поэтому Ты сказал про смертные муки? – догадалась я, радуясь собственной находке.
– Уже смеёшься, да? У тебя бывала такая боль уже? – спросил Он настороженно, словно почуял какую-то опасность.
– Бывала. Я умею её терпеть, если не очень долго. Но двое суток, да ещё без сна, да после дачных работ, терпеть не приходилось, – я постаралась вспомнить количество раз, и не смогла назвать число.
– И много раз у тебя такое было, детка? – насторожённость с нотками сочувствия.
– Раз пять или шесть. Однажды было особенно невыносимо. Я тогда на горных лыжах связки на колене порвала. Скорая долго на гору пробиться не могла. А потом – уже в больницу привезли, а загипсовать забыли. Не поставили ни обезболивающего укола, ни фиксирующей повязки. Ту, что на трассе мне наложили, сняли, и до позднего вечера никто в палату не заглянул. Лежу, шевельнуться не могу. От боли слёзы сами из глаз текут. Я укрылась с головой, чтобы никто не видел, так врач ещё и упрекнул:
– Себя пожалела, плачешь?
Ну, ещё был перелом руки в походе, а выбираться из тайги пришлось часа три…
Всегда с травмами была связана сильная боль. Только черепно-мозговая травма на удивление безболезненно прошла, – объяснила я, представляя эти случаи в «картинках».
– Тогда ты Нам герой – такую боль вытерпеть нельзя, а ты терпела. Чему Нам не помолилась?
Странно, что Он у меня такой сильной боли не заметил, хотя иногда о незначительной спрашивает.
– Я поначалу молилась, жечес Тебе посылала, и на себя жечес делала, не помогло. А к маятнику встать сил не было. Потом решила, что от Тебя испытание, раз молитва не помогает.
Теперь у меня проснулась настороженная стойка, как у охотничьей собаки на дичь.
– Ну, а Мы не услышал жечеса, перехваченного тёмными, – как ни в чём, ни бывало, ответил Он.
– И что делать, чтобы такое больше не повторилось? – попыталась я получить совет.
– Следить за Нашим полем умней, – отговорился Он.
– Пока я не заснула, серебряные колокольчики были всё время, только очень тихо. Но Ты сказал, что убыть надо. Думала, что тихо потому, что Ты далеко. А сегодня они тоже не пропадали. По каким ещё признакам следить, если к маятнику не добраться?
Меня что-то заело, а что тревожит – понять не могу.
– Мы уже Сам будем внимательнее защищать Нашу лчес. Это не карма была, а умышленное убиение. И Нам нужно учесть это и для защиты других чела, – как бы между делом, сообщил Он своё решение.
– А как мой дневник им стал известен? И зачем он им, если я его с Тобой пишу? Неужели можно мгновенно сканировать мысли нескольких часов работы? Соседка и порога не переступила, а разговор длился не больше минуты, – вырвалась из меня автоматная очередь соображений.
– Они ещё раньше всё слышали – пока ты дневник писала.
И опять ответ такой, как будто чем-то занят, и не желает отвлекаться. Словно я мешаю ему.
– А Ты не заметил, тогда был разрыв поля? – спросила я снова, чувствуя неуместность вопроса.
– Ночью был. И память у тебя убили тоже в первую ночь. Ещё до боли. Поторопились… После сами в ужасе были, что ты не помнишь ничего. Тогда и написали Нам донос, а тебя решили убить, чтобы их клевету не разоблачила.
Да нет, ответ развёрнутый. Померещилось, что ли?
– И Ты поверил, что я предатель? – хотела спросить в шутку, но улыбка не получилась.
– Нет! Убоять тебя решил, – ответил жёстко.
Но видно заметил, что у меня слёзы на подходе, и смягчился.
– Уже боли не стало, хоть ты стала способна думать. Надо было, чтобы ты сама искала причину, раз уж получился такой тебе урок. Ещё проверял: если бы ты убоялась, тогда бы уже ушла. И значит, вина на тебе быть. А ты и не убоялась, и на Мы обида не была. Мы снял уже обвинение в предательстве, а за такая клевета им уже и смертью не отработать…
Перед моими глазами мелькнула картинка вытираемых после мытья рук. Значит, мне не показалось: действительно был занят, отвечая на вопросы между делом.
– Благодарю, Отец! Уходя сегодня, Ты не снял поле, и я поняла, что слишком велика опасность, что бы оставаться деликатным. И сразу простила Тебе строгость. Видно, не только на меня и Твою первую чела была агрессия, но и другим ученикам грозит опасность. Если мы сами не будем внимательны, дисциплинированы и осторожны, то и Богу нас не защитить.
Опять мысли залпом! Все сразу. Когда волнуюсь, не контролирую их очерёдность, а давно пора бы научиться!
– Детка, у ты так вкусно пахнет! Чем? – остановил Он мой словесный поток.
– Пирог с черемшой печётся. Тебе нравится?
Я принюхалась, вспомнив о включённой духовке, и чуть не рванула туда с низкого старта. Вовремя вспомнила о разрыве поля!
– Очень! – маятник кувыркнулся.
– Наверное, уже готов, раз пахнет. Пора вынимать. Ты будешь с молоком или с чаем? – радушно пригласила я.
– О, у Нас сегодня будет пир!
После восклицательного знака маятник сделал полный оборот, и раскрутился так, что пуговица выскользнула у меня из руки.
– Тогда делаем перерыв. У меня были к Тебе ещё вопросы по карме. Мы потом возобновим беседу? – ответила я, поднимая маятник из-под стола.
– Да! Пока! Мы поле не снимай с твой дом. Теперь всегда, пока тут Наша лчес, и Наше поле тут быть. Зови на пирог! – пританцовывая, сообщил он.
После чаепития с пирогом, мы продолжили беседу.
– Я всё думала над фразой, о том, что Ты не знаешь, как научить людей желать стать Богами. И поняла, что тут несколько проблем. Первая в том, что мы совсем ничего о Боге не знаем, себя Твоими детьми не чувствуем, зачем появились на земле, и в чём задача нашей жизни, не понимаем. Все ищут ответ на этот вопрос и не могут его найти. Короче, у нас нет мотивации, чтобы стремиться быть Богом. А какая мотивация была у Тебя, когда Ты создавал Землю? – развила я мысль, пришедшую за чаепитием.
– Когда Мы, создавал Терру, как колыбель для детей Наших – будущих Богов по полному подобию Нашему – Мы Бог-Отец имел целью научить детей всему, чему Мы Сам научился за свою вечную жизнь. Мы мечтал, что дети на Земле должны развить все возможности своего материального тела в трёхмерном мире, освоить все семь измерений Мыслящего Пространства Времени, и стать равными во всех аспектах космической жизни Нам – Богу Создателю, – задумчиво и подробно объяснил Он.
– И нам надо, как и Тебе, сначала прожить вечную жизнь, прежде чем будем достойны получить умения, которыми обладает Бог? – спросила я с замаскированной лукавинкой.
– Нет. Нам на Земле уже сейчас есть дети, готовые стать Богами! Уже сейчас, детка! – с горячностью бросился Он опровергать мою мысль.
– Но Бог тонкоматериален, а мы грубые, агрессивные и у нас больше общего с животными, чем с Богом. И потом, никому из нас неизвестно, что ждёт нас там, в тонком мире, а к своему материальному телу мы относимся трепетно, как к единственному пристанищу нашей индивидуальности…
– И уже смерть не такой страх, как Переход? – оборвал маятник мою мысль вопросом.
– Да. Потеря тела кажется катастрофой. Потому и нет на земле понятия Переход, а есть только смерть – неминуемая, жестокая и беспощадная, – встала я в защитную стойку, постепенно теряя запальчивость:
– Правда, я не знаю, что об этом думают другие люди, но себя представить богиней не могу. Может, это оттого, что моя монада ещё молода, и ей предстоят ещё инкарнации? Их же, должно быть двадцать девять, а у меня только двадцатая, – попутно поинтересовалась я.
– Нет, не поэтому. Мы же, объяснял уже!
– Тех, кто готов стать Богами, наверное, единицы, – продолжила я, когда пауза затянулась: – Ты сделаешь им Переход, и уже в тонком мире научишь быть Богами, а остальным это всё равно не грозит. Нам бы только войн поменьше. Хотя, они-то, Тебе полезны – многим людям Переход убыстряют. В этом их смысл и польза?
– Детка, Нам уже нет нужда, делать детям Переход! Тут, на Земле Нам дети могут стать и материальными Богами, и тонкоматериальными одновременно! Надо только ваше желание, тогда есть смысл учить, – терпеливо убеждал меня маятник.
– Согласись, что с техническим прогрессом наша жизнь стала комфортнее, образование доступнее, расстояния не такие затратные по времени. Ночь в самолёте, вместо нескольких недель плавания, и гуляй по улицам Нью-Йорка в русских нарядах! Мы уже забыли, как носить воду на коромысле из колодца – в каждой квартире есть и холодная, и горячая вода, электричество. Даже развлечения на дому по телевизору – не вставая с дивана. Чтобы благополучно жить, нужно только иметь востребованную специальность и работу. Но не так уж и давно – моя бабушка только на пятом десятке лет научилась читать, а писала такие каракули, что первокласснику стыдно показать, – привела я свои аргументы.
– Да техника у вас стала умней, чем телега и лошадь, но Мы, создавая Землю, не делали задачей создание механизированного мира. По известным тебе причинам изоляции Земли от Бога, вы пошли не по тому пути, который Нами быть в замысел.
И это делает ещё более ценными ваши достижения в науках, технологиях, искусствах и ремёслах. Вы показали себя изобретателями и Творцами, и на материальном плане в познании мира достигли больших высот. Но у всякой медали есть обратная сторона. Технократический путь развития дал знания во владении неживой материей, но отодвинул от раскрытия способностей своего организма, изначально данных с геномом детям Бога, которым природой предназначено стать Богами.
Но если к тому, чего вы достигли путём проб и ошибок, платя за этот опыт здоровьем и человеческими жизнями, прибавить хотя бы умение преодолевать силы гравитации энергией мысли, насколько облегчилась бы личная жизнь у каждого из вас?! А если избавиться от войн, старости и болезней, от бесконечной погони за деньгами ради кратковременных удовольствий, которые достижимы гораздо меньшей ценой, разве ваша жизнь стала бы хуже? – спросил с улыбкой.
– У нас и так некоторые преодолевают силы гравитации, если не мыслью, то толстым кошельком. И медицина их лечит не так забывчиво, как меня. И погони за деньгами у них нет – деньги к деньгам тянутся. Они за Твоё предложение с радостью схватятся. У них всё есть, только Богами стать, и большего уже и пожелать нельзя. Им предложи, а я уж как-нибудь так доживу, – не согласилась я.
– Детка, там же у тебя мысль: что уже и хотеть нечего – только Богом стать, да? А у Нас, чтобы стать Богом надо очень много трудиться. Мы смотрим у тебя нетрудная сейчас жизнь, чему бы тебе не желай Богиней стать? – опять затанцевал, словно обрадовался своим доводам.
– Это сейчас жизнь не трудная, пока не больна и не одряхла. Есть ещё и интерес к ней, и силы, и бодрость. Пройдёт немного лет, и ничего от этого не останется. И тогда уже у жизни ко мне пропадёт интерес. Боюсь, что точка возврата, когда ещё можно было включить резервы организма, мной уже пройдена. «Всё круче с возрастом ступени, всё меньше времени для лени». Если хоть одному человеку на земле будет интересно, что я пишу сейчас, то уже можно считать, что жизнь прожита не напрасно, – пыталась я вернуть Его к реальности.
– Эй, так ты считаешь, что быть Богом у вас нет нужды? Да? – с недоумением и обидой спросил Он.
– Если, как Ты сейчас сказал, для того, чтобы стать Богом, нужно трудиться, как негр на плантациях, то такая мотивация для современных людей сомнительна, – усмехнулась я своему сравнению и продолжила, – Все же стараются найти такую работу, где можно получать большую зарплату, ничего не делая! Для нас катастрофа потерять работу, но и работать мы хотим, не сильно напрягаясь. Лучше скажи, что ещё умеет Бог, что потрясло бы наше воображение? Ради чего можно было бы пойти на такие жертвы, как тяжёлый труд Бога без обеспечения молоком за вредность? Есть у Тебя радости? – вернулась я к теме мотивации.
– Ты решить, что Мы быть вредный? И надо молоко от плохой характер? – с обидой спросил Он.
Татьяна Вячеславовна, ну сколько раз тебя предупреждать, что фразы сомнительного смысла из обихода надо исключать! Но ситуация смешная, сейчас посмотрю, насколько быстры Его реакции на шутки.
– Это не Твоя вредность, а вредность условий труда. Когда плохая экология на производстве, у нас по закону дают бесплатное молоко, – улыбаясь, объяснила я.
– Эй, детка! А ты ведь Нам смеёшься! И денег у Бога, создавшего всё, даже на Интернет нет, и труд вредный, что молоко надо бесплатное пить. А чему тогда ты быть тут с Нами? А? – понял шутку, смеётся уже.
– Из любви к Отцу! Мне же, от Тебя ничего для себя не надо, разве не так? – хитро улыбнулась я.
– Так. А Мы тут ради Наших детей быть! Тогда Мы счастлив, когда они Нам жечес и смех! – закувыркался маятник после каждого знака препинания.
– Да? И на таких условиях Ты собираешься их уговорить стать Богами? – подлила я немного скепсиса.
– Мы уговаривать не будем. Мы будем учить на Бога тех, кто Нас любит, как Отца! – торжественно объявил Он.
– Ты намекаешь, что и меня Ты учишь на Бога? – с нарочитой серьёзностью спросила я.
– Тебя – нет! Тебя Мы учим на богиню, – торжественность быстро перешла в весёлый танец.
– Ну, ладно, посмеялись и меру надо знать. Вопрос у меня.
Ты считаешь, что есть люди готовые стать Богами. Только они не знают этого сами о себе. Их надо убедить. И убедить можно только какими-то необычными умениями. Или талантами. Или памятью о своём родстве с Богом. Пока же мы думаем, что наше рождение всего лишь какая-то необычайная случайность, которая могла и не состояться. И трудно нам доказать обратное, – размышляла я с позиций обывателя, – Надо, чтобы у нас проснулась интуиция, и память о себе не только земная, но и времён между инкарнациями. Тогда может появиться желание стать похожими на Отца Своего Небесного.
Я приостановилась, ожидая вопроса, но маятник не двинулся, и пояснила свою мысль.
– В детстве каждый видит пример родителей и осознанно или неосознанно ему следует. Примера Отца и Бога у нас в памяти нет. Значит, его надо показать. Или мотивировать другими целями. Например, я знаю, что все перешедшие родственники, мечтают иметь связь с нами, земными. А мы скучаем по ним здесь. Это ведь хорошая цель для нас и наших близких? – закончила я вопросом.
– О, Ты оказывается умеешь Нам сказать и Наша мечта! – маятник опять, словно взорвался восторгом.
– Любого спроси, желает он знать, что произошло с его умершими родителями? И думаю, что отрицательного ответа не получишь. И ещё добавлю: если установится связь между измерениями, мы скорее поймём, что душа действительно вечна, и жизнь не кончается с утратой дряхлого тела. И тогда Переход не будет пугать, как конец всему. Он станет подобен переезду в другой город с повышением по службе, – улыбнулась я своей неожиданной шутке.
– Умытая мысль! Желаем уже Нам этому быть!
Маятник даже потяжелел на нитке, так полновесно и утверждающе падало каждое слово с его острия. Что в таких случаях надо отвечать Богу по этикету, когда не требуется моего мнения, я не знала. Но нашла просьбу.
– И я желаю Тебя попросить: позволь увидеть во сне моего земного отца!
– И он желает с тобой увидеться! – затанцевал маятник с лёгкостью.
– Значит, я не ошиблась, что разделение между нашими мирами, приносит страдания по обе стороны границы?
Вопрос был риторическим.
– Вот! Мы Бог долго не мог найти решения задачи. Как, не отказываясь от ваших умений и технических достижений, научить вас доверять собственным сокрытым в организме силам? Как убедить бросить, или реже использовать механические «костыли», когда в каждом есть способность ходить, бегать и летать без них? Какой компромиссный способ даст более быстрый и надёжный результат, при котором, не теряя достигнутых высот вашей цивилизации, у вас будут прибавляться новые умения и способности – способности Богов? Честь ты Нам! Такое простое решение! У Нам уже самым честным чела Мы тут, во снах, будем давать их родителей в Учители. Пусть покажут, как им живётся в тонком мире, и учат Нашим правилам.
Кажется, я недооценивала Его эмоциональности. Так ещё маятник не плясал!
– И мне честь! – Радовалась я и за Него, и за себя, и за всех.
– И всё на сейчас! Пора тебе спи. Уже тут папа тебя ждёт! Пока!
Он простился, словно ладошкой помахал на прощанье.
