03 июня 2012г.
К маятнику я не прикасалась ни в тот день, ни в последующие. Только прислушивалась к серебряным колокольчикам. Но тщетно: Богу было не до меня.
Ну, и ладно, – думала я. Не моя забота законы сочинять... Наше дело маленькое – печка, да завалинка…
Так прошла неделя. Погода стояла жаркая, молодая поросль требовала всего сразу: и полива, и прополки, и рыхления, и прореживания. На даче пришлось несколько раз ночевать, чтобы по утренней прохладе сделать потогонную работу. Лба в молитвах я себе не разбивала, обходилась минимумом. Иногда после вечерней молитвы думала: кому я их говорю? Самой себе? Колокольчики не возвращались, и ответа на жечес не приходило.
Пока не случилось то, что вынудило срочно сделать диагностику организму.
На клумбе с многолетними цветами зачах любимый куст жарков – не пережил зиму. То ли состарился, то ли вымерз. Недолго думая, я взяла ведро, лопатку и пошла в ближний лесок, где жарки – сибирский вариант европейской купальницы, вольно живут в естественной среде. Благо, лес рядышком – в десяти минутах ходу.
Кустик полыхающих, как пламя, ярко-оранжевых цветов нашёлся быстро. Вся процедура пересадки заняла минут двадцать, но и этого времени хватило, чтобы споласкивая руки и лицо, понять, как опрометчиво в наших местах совершать походы в весенний лес.
На шее, за ушами и на плече сидело три впившихся энцефалитных клеща. На рубашке и брюках ползало ещё с десяток. Этих я просто стряхнула в костерок, где посапывая, кипел чайник. А с впившимися экземплярами, пришлось повозиться. Два едва успели прокусить кожу, а третий – за ухом – вцепился глубоко, и вытаскивать его пришлось при помощи растительного масла и прочной нитки.
Дело это знакомое, обошлась подручными средствами, даже без привлечения посторонней помощи. Зеркальце у меня было, катушка ниток, и масло в домике нашлись. Нашёлся даже маленький полиэтиленовый пакетик с застёжкой – туда я свою «добычу» и сложила.
Вот только, как выяснить без лабораторного анализа, заражены они энцефалитом или нет? Обычно делают его долго – недели две. По насекомому, которое надо доставить в лабораторию как можно быстрее. Укушенному клещом, для повышения иммунитета против возможного вируса энцефалита, на всякий случай, ставят укол иммаглобулина.
Было воскресенье, в поселковой поликлинике выходной, а тащиться в городскую больницу в испачканной рабочей одежде – неприлично, да и денег в кошельке мало. Ехать домой за деньгами и переодеваться, а после два часа ждать, пока разморозят ампулу с лекарством для укола – вернусь только к вечеру.
А может, и вируса никакого нет, и зачем тогда на инъекцию тратить плодотворный световой день?
В наших местах степень заражения клещей энцефалитом составляет процента полтора, но попадать в этот маловероятный диапазон – радости мало. Вирус бьёт по центральной нервной системе, делая человека инвалидом. Если он, конечно, выживет. Выживают единицы.
Сначала я попробовала выяснить вредоносность насекомых на энергетическом уровне. Маятник показал, что все три клеща, «фонят», то есть – заражены.
И тогда в молитве попросила помощи у Отца Небесного. Бог, он же для всех Бог, а о том, что я изгнана из учеников, сообщения не было. Правда, большой надежды, что откликнется, не было тоже. В какой-то момент я Ангела хотела позвать, но к моему удивлению, ответ пришёл сразу. И жечесом, и колокольчиками.
– Мы видел у тебя умысел позвать Ангела-Хранителя, чему не позвала, а? – насмешливо ответил маятник на мой зов.
– Ты мне Учитель, и по этикету я обязана сначала известить Тебя. Если Ты посылаешь меня к Ангелу, я с ним буду делать диагностику, – не приняла я Его шутливую реплику.
– Мы не видим у тебя энцефалита, успокойся, – миролюбиво ответил маятник, – Но то, что ты жечес Нам не посылаешь вся неделя, Нам огорчительно!
Это заявление сначала возмутило меня до глубины души, а после привело в уныние. Значит, я сейчас нахожусь в таком плотном поле тёмных «нянек», что все мои усилия по диагностике и очищению себя обречены на уничтожение, и упрекать в этом Бога просто глупо. Сама виновата.
– Наверное, я уже разучилась делать жечес, раз Ты его не получал, – ответила я.
– Эй, не разучилась, Нам жечес был только что! Детка, у Нас нет уже к тебе укора. Когда ты в последний раз выходила из Нашего поля без предупреждения, твоё поле стало сильно порвано. И Мы тебя не видеть с тех пор. А сейчас ты сама его восстановила, умница!
– Прости, что не догадалась сделать это раньше!
Извинилась, всё равно ничего не понимая. Даже, если я тогда ошиблась, почему не указал на ошибку, отчего ушёл без объяснения? Он бы и сейчас не вернулся, если б я не позвала от крайней нужды. А ведь могла раньше понять свою оплошность, только не было у Него желания получать ни мои мысли, ни жечес! Друг, называется!
– Нет нужда в извинениях. Ты же причина не знай, и не быть предупреждена Нами.
Ну вот, я оказывается, и знать этого не могла! Что ж, было бы желание найти вину, повод всегда найдётся.
– Что, Ты и мысли мои не слышал? Все шесть дней? Я не делала Тебе отказа слышать мои мысли!
– Мы на это время не стал их поставить Себе в приоритет.
– Почему? Ты больше не доверяешь мне?
– Мы в тебе стал сомнение. Ты не быть Нам умытая чела.
Ну, всё! Разговор исчерпан. Мне-то, зачем тогда рвать душу? Вольному – воля.
– Тогда – пока! Благодарю за необходимую информацию, и – жечес!
– Мы тебя ещё не отпустил, лчес! – маятник опять стал сумбурно качаться.
Интересно, что ещё я должна на этот раз? И ответила, написанным когда-то в молодости стихотворением.
* * *
«Ухожу! И меня не ищите!
Пустяки! Велика ли потеря?
Если вспомните, напишите.
Я вам снова, возможно, поверю
и растает обида в душе.
Только я повзрослела уже –
и не плачу у запертой двери...»
В ответ, голосом Боярского, Он насмешливо пропел фразу из старого мультфильма:
– «Меня не любят – это минус,
Но и не гонят – э-э-то плюс!»
– А ты Нам, похоже, обиделась, да? – успокоившись, показал Он по секторам с буквами.
– Не желаю навязывать своё общество никому – даже Богу. Не нужна, я уйду, – сдержанно ответила я.
– Неужели не послушаешь Наше объявление тебе? – с иронией показал фразу маятник, в расчёте на женское любопытство.
Расчёт был точен: «не мужская» любознательность и почтительная вежливость к старшему по иерархии, возобладали.
– И что ещё у нас плохого? – спросила я.
– Абсолютно ничего!! – с нажимом на два восклицательных знака показал маятник, и продолжил с не меньшим воодушевлением: – Нам честь, Наша чела сейчас прошла инициацию на статус писца, честно пишущего Нам законы!!
Это сообщение у меня восторга не вызвало.
– Знаешь, я не считаю себя подходящей для этого статуса.
– Почему, а? – обескуражено удивился Он.
– У меня нет ни юридического, ни богословского образования. Я вообще – малограмотная пенсионерка, не имеющая опыта писать законы. Я их не только не писала, но и не читала никогда!
– Эй, и как же ты умудрилась жизнь прожить, и ни разу их не нарушить? – задумчиво показал вопрос маятник.
– Не знаю, – пожала плечами я, – Повезло… Наверное, Бог хранил…
– Мы – хранил!! Мы даже очень хранил, – сообщил Он, дважды повторив слово «очень», – Ужели, ты не заметила ещё?
Маятник закрутился на нитке в вертикальной плоскости, и его настроение передалось мне.
– Благодарю, Боже! – искренне, и без всякой иронии улыбнулась я, – Чай, не слепая!
– Уже прозрела? Уже Мы видишь? – спросил Он, то ли с надеждой, то ли с укором.
– Тебя не вижу. А заботу замечаю! И благодарю за неё! – сделала я упор на тему о заботе.
– Нам честь, – ответил Он вежливо, и спросил: – А ты, честному слову хозяин?
Вопрос застиг меня врасплох. В нём был прямой упрёк в неведомых грехах.
– Не всегда. Иногда приходится извиняться и отступать, если выполнить не могу.
Маска распекаемого за невыученный урок двоечника, оказалась мне в самый раз. Даже усилий над собой не потребовала.
– У-у… А Мы от тебя извинения не принимаем. Не станешь Нам писать Закон, запишем в карму! – пригрозил Он маске.
– Пиши! Подумаешь, испугал! – дёрнула плечом я, – Одной больше или одной меньше – какая разница? Угрозами рабов принуждают, а я дочь Тебе. Или забыл?
Напоминая о статусе дочери, умышленно сделала вид, что забыла о злосчастном почтовом пароле, и негласных обязательствах.
– Слушай, Мы с таким боем в Совете Наставников добиться для тебя инициация на этот статус, а ты – отказ? Они сказать, что не готова ещё…
Ого, – думаю, – оказывается, там такие строгости, а я-то, по простоте душевной помочь хотела!
– Я, в самом деле, не готова к этой работе. Не имею знаний ни в законотворчестве, ни в сути прежнего закона кармы. Как редактировать, как отслеживать лазейки и двусмысленности в новом законе, если понятия не имею, каким был старый? Нужно же, зряче сравнивать. Что из новшеств будет полезным, а что – наоборот? Там же имеет значение не только каждое слово, но и каждый знак препинания! Иначе получится, как в детской сказке: «Казнить нельзя помиловать». Где поставить запятую, чтоб не было ошибки? – решительно отказалась я.
– Да? Ты Нам, поэтому отказ? – разочарованно и грустно спросил маятник.
– Зачем Тебе неграмотный законописатель? Не хочу, чтобы из-за моих ошибок смеялись над Тобой.
Я по-прежнему упорствовала, представив себе, каким нелёгким будет труд секретаря, на три ряда проверяемого недоверчивым шефом.
– Детка, у тебя здравые мысли, и они Нам полезны. А потом, ты Наша единственная надежда сообщить всем на Земле о новом Законе, – игнорируя мою строптивость, похвалил Он. Потом сделал паузу и дал волю прорвавшемуся отчаянию.
– Нам сейчас даже выход в Интернет делать нет помощника! Не представляем, как Нам быть теперь... Ты желай Мы снова уйди с Земля?
А ведь, действительно, кого Ему ещё просить о помощи? Почта нужна сейчас, ключ у меня, а новых кандидатов ещё проверять, и проверять! Придётся самой класть голову на «алтарь Отечества»… Больше-то, некому.
– Хорошо, я согласна. Только у меня есть условия, – пусть не думает, что я осталась такой же простушкой. Уже поумнела.
– Денег будешь просить?
В вопросе интонация типа: Я так и знал, все они тут деляги.
– Денег тоже – на оплату Интернета. Но главное – сначала научи, а после спрашивай дело, – поставила я сразу и второе условие.
Уж пусть, лучше откажется, если мне не доверяет, и так дорожит Своим эксклюзивом на знания. Для отстранения из помощников можно в любой момент сменить пароль почты. Хотя, я без спросу чужих писем принципиально не читаю. Даже к Виктору не захожу, хотя раньше у нас с мужем был совместный ящик, и комп уходя, он всегда оставляет включённым.
– И Нам ты станешь секретарь-референт, да?! – обрадовался маятник.
Не сработало. Странная логика у Бога! Ладно, поясню свою мотивацию уже с намёком на третье условие.
– Я не хочу, чтобы Ты ушёл. У Земли тогда не будет будущего.
– Вот и приступай к своим обязанностям!
Ишь, какой прыткий! Щас! Всё брошу!
– Я не услышала Твоего согласия по всем трём пунктам договора!
Повторение – мать учения. Я теперь умышленно упомянула третий пункт. Пусть задумается и спросит.
– А третий, какой? Денег дам. На Интернет. Старый закон расскажу. Ещё что?
– Не уходить и не грозиться уйти с Земли, раз уж Ты пришёл!
Торжествующе сказала я, считая, что тут Он точно возмутится, сочтя это кабальным условием и посягательством на Свою свободу.
– Эй, да? А Мы и не собирался! – Похоже, он меня обошёл на повороте, как опытный гонщик!
– Ладно, Мудрейший, к обязанностям я дома приступлю. Здесь нет ни электричества, ни компьютера. Да и грядки надо дополоть. А то придётся у Тебя снова денег просить. Ещё и на овощи, которые не вырастут, если я буду лениться! – признала я своё поражение.
– Тогда – пока! – удовлетворённо попрощался маятник.
– Жечес, Бог-Отец! – разомкнула я поле жечес, послав энергию фиолетовым языком пламени.
И почувствовала в ответ прохладное облако иголочек среди раскалённого зноя.
