29 февраля 2012 года.
Два смертных греха мне уже известны, – думала я, анализируя урок. – Это – самоубийство и трусость. Третий – убийство.
В этот же ряд можно включить и все действия против любви: ненависть, злобу и обиду, раздражение и гнев, неблагодарность и злорадство, уныние и равнодушие. Может, я не всё перечислила, но все они сводятся к одному – неумению любить и прощать.
Сначала надо всё же, понять, по какому признаку можно классифицировать смертные грехи. Ведь, все перечисленные выше нарушения против любви – только ступеньки перехода к более тяжёлым грехам.
Ну, например: раздражение возникает на фоне обиды и странной «забывчивости» всего хорошего, что я знаю о человеке. То есть, плавно перетекает в неблагодарность и нелюбовь.
Если в костёр раздражения подбрасывать ещё и давние обиды, то оно превращается в гнев. Гнев порождает агрессию, агрессия приводит к состоянию аффекта. А оно может завершиться убийством или ненавистью. То есть длительной и агрессивной нелюбовью.
Допустим, что для Бога главным фактором оценки монады в тонком мире является то, в каком состоянии приходит к Нему душа после смерти физического тела. Осталась ли в ней хоть капля любви и сострадания, или все выжжено ненавистью? А так же есть ли надежда на то, что она сможет продолжить свой эволюционный путь? Сможет ли радоваться жизни, как своей, так и чужой, и приумножить энергию любви в мире, вплетая свой неповторимый индивидуальный голос в гармонию космоса? Если надежда существует, тогда душе и даётся право на дальнейшую жизнь.
Выходит, что смертными грехами могут стать как приобретённые и не изжитые привычки или свойства характера, так и действия, разрушающие в душе человека любовь до состояния несовместимости монады с дальнейшей вечной жизнью в гармонии с Богом.
Грехи мы приобретаем на земле, отработать их можем тоже – только в материальном теле, когда человек способен сам их осознать, исправить, покаяться, и не нарушать впредь. Пока жив человек и стремится совершенствоваться, ему простится. А если до последнего выдоха не раскается, то "там" этой возможности у него не будет.
Таким образом, наши земные болезни – благо. Они предупреждают: у тебя, дружок, не всё в порядке с душой. Если разумен, задумайся: спускаться ли дальше по лестнице деградации? Или попробовать выскочить из этой ямы, поменяв привычки, образ мыслей и поведение? Пока жив – всё в твоих силах. После смерти рассчитывать не на что. Оставшиеся о тебе не вспомнят, и не сотворят молитвы о прощении твоих конкретных грехов. А если и произнесут, то найдут ли убедительные слова для Бога? Разве могут они знать все неблаговидные поступки и мысли умершего, о которых не принято рассказывать даже своим детям?
Получается, что в мире, сотворённом Богом, все мысли и действия против любви, автоматически становятся действиями против жизни и против Бога.
И тогда первым в этом ряду получается грех неверия в Бога.
Следующие шаги падения – неблагодарность Богу, неумение прощать. А затем и переход к ненависти, убивающей любовь.
Далее – отказ от жизни и покушение на жизнь – свою или чужую. То есть убийство. Ну а упорство в отрицании своих грехов всегда тесно связано с ложью.
Все остальные поступки только ведут по этой накатанной дорожке к смертным грехам.
Интересно, как Учитель отнесётся к таким моим выводам?
– Жечес, Учитель!
– Тут не всё верно. Мы не так оцениваем смертные грехи!
Поле и мыслеволна пришли одновременно.
– А как?
– У Нас ты тогда не стала бы Нам чела – ты же, была атеистка!
Ироничная мыслеформа… Или упрёк? Разве не Бог сотворил наш мир и всё в нём? Наверно и от атеизма Ему была какая-то польза. Хотя бы в том, чтобы Его дети имели возможность соскучиться и стремиться снова, вернуться к Нему.
– Но я же, ещё жива, а не умерла! И к счастью, не упустила возможности не просто поверить в Бога, а стать уверенной, что Ты – Бог, мне самый надёжный друг! Сейчас радуюсь, что это случилось!
Послала мысль, и думаю, простится ли мне когда-нибудь атеизм, или будет постоянным поводом для упрёка?
– Нам интересно знать: когда ты была атеистка, у тебя вера в Бога была, а?
Если простится, то не скоро, – решаю я.
– В самом раннем детстве – ещё до школы, верила. А в школе это было запрещено. Учительница на уроке сказала, что Бога нет. Я не поверила – как-то неубедительно она это говорила. Словно стыдилась своих слов.
В классе большинство учеников были мусульмане. Чтобы не было конфликтов, мы между собой разговоров на религиозные темы не вели. Но всегда угощали друзей крашеными яйцами в пасху и на Уразу-байрам.
Православной церкви в нашем городке не было, и меня родители не крестили. Я не была убеждённой атеисткой, но октябрятам, пионерам и комсомольцам ходить в храм и носить православный крест или амулеты, было запрещено.
За это вызывали в школу родителей, а детей водили к директору. Или стыдили, и на виду всего класса, заставляли снимать мусульманский платок или крест.
После окончания школы, у меня не было ни опыта, ни примера сотворения молитвы. Я никогда не бывала в храме и не читала никакой религиозной литературы – ни Библии, ни Евангелия. Единственно, что всегда меня утешало в трудные минуты – это вера в то, что Бог всё видит, и накажет тех, кто обижает меня несправедливо.
По-моему, я сейчас честно ответила, только поймёт ли? Большой вопрос.
– Почему ты так решила, а?
Он что же, думает: я вчера с дерева слезла?
– Мама однажды так сказала, а маме я поверила.
– А сейчас ты крещёная?
Зачем спрашивает, если вместе со мной крестик искал, когда испытание было на приём в ученики!
– Да, когда началась перестройка, а это совпало с нашим возвращением в Сибирь с Украины, я распрощалась с партийным билетом. Просто не стала вставать на учёт. А через некоторое время вместе с дочерью приняла православное крещение.
– Ты уже поверила в Бога?
Как ни заманчиво сказать: «да», но придётся Учителя разочаровать.
– По правде сказать, я и прежде не отрицала Бога категорически. Но после крещения в моей жизни мало что изменилось. Молиться я по-прежнему не умела, Евангелия уже прочла, и удивилась, что Кодекс строителя коммунизма почти в точности повторяет Заповеди Христа. Ни Кодекс, ни Божественные заповеди не мешали мне жить честно. И совесть моя была спокойна. Если мной не нарушены Божественные заповеди, за что Богу меня судить или наказывать?
– Теперь понятно! Честным нет нужда даже молиться – совесть у них чиста! Ну, а в храм ты часто ходишь?
Интересно, а Он в пасхальную ночь бывает на службе сразу во всех храмах?
– Не часто. Моей душе там неуютно.
– Почему?
В интонации удивление. Ну, как Богу объяснить, что когда ни придёшь, всегда виноватой уходишь? Порка по воскресному расписанию. Попробую подобрать вежливую аргументацию.
– Не могу быть сопричастной к происходящему действу во время службы. Не получается искреннего покаяния в присутствии других людей. Ни разу не почувствовала радости от посещения храма – только обязанность. Церковь в моём понимании – это не столько место для молитв, сколько утешение от общения с просветлёнными людьми в ней. Там я просветления не нашла. Может, недостаточно искала, но продолжать поиски теперь уже не желаю. У меня нашлась возможность беспрепятственно общаться с Тобой, и в посредниках я не нуждаюсь.
– Очень Нам строгое слово у тебя на церковь. Что тебя там не устроило?
Заметил мою дипломатию, и сердится уже! Но меня за язык никто не тянул, сказавши А, надо и Б говорить.
– Атмосфера враждебности. Она исходит от людей, а не от стен. Я чувствую себя незваным гостем, быстрого отбытия которого, с нетерпением ждут хозяева. Всегда найдётся за спиной бабушка, ворчащая на пришлых за незнание ритуала или отсутствие головного убора. Не комфортно даже, если это ко мне не относится. Вместо сосредоточенности на молитве, опасаюсь встать не там, крестом себя осенить не ко времени, быть центром всеобщего неодобрительного внимания. И всегда выходя из Храма, испытываю чувство облегчения, словно после трудной работы.
– Ну, тогда атеизм Нам честней, чем молитвы по обязанности. И атеист Нам – не враг. А судим Мы врагов, Нас предавших, и убивающих Наши лучшие монады. От них Нам самый большой грех! Если, заменишь атеизм – предательством Бога, тогда всё будет правильно. И поэтому ты, когда стала Нам чела, больше не ходила в церковь?
Вроде похвалил, а интонация строгая, словно, это я Ему враг и предатель.
– Я перестала ходить в местный храм, когда Ты однажды сказал мне через маятник: – «Почему ты решила, что эта церковь чистое место?» Я подумала, что Бог вездесущ, каждый день я беседую с Тобой лично. И обо всём, что насущно, на всякий вопрос получаю ответ. На каждое покаяние – прощение. Какие новые истины открою там себе? А десятину от доходов на добрые дела – я и так Тебе откладываю с каждой пенсии. И спрашиваю у Тебя совета, как её потратить, когда собирается достаточная сумма.
– Это Нам честь! Иногда, бывают так нужны небольшие деньги на помощь нашим людям. А есть пример церкви, где тебе уютно?
Похоже, Бог там не один. Чья-то, словно бы женским голосом, мысль мелькнула: «Нашёл, кому верить!» Ну и пусть. Моё дело честно отвечать, а как они поймут, пусть будет на их совести!
– Есть новая церковь в посёлке Сизая. Это в двадцати километрах отсюда. Я молилась в ней несколько раз, и однажды там крестила знакомую девушку. Она попросила её сопровождать. Мне понравилось, что в этой церкви в приделе висят женские платки для тех, кто оказался без головного убора. Такой деликатный и заботливый жест – в этом храме рады всем. Понравился обряд крещения – тоже с заботой и радостью за тех, кто пришёл к Богу. Не так, как крестили меня и мою дочь. Тот обряд был больше похож на конвейер по надеванию крестов на шеи грешников. После него не было радости приобщения, а только усталость. Чисто человеческий фактор!
– У тебя есть тонкость чувств. Нам надо убыть на два часа. Тебе задание: подготовься к обсуждению с Мы смертных грехов по православию.
Хорошо, хоть предупредил, что «убыть» и насколько! Бывало, что и без предупреждения исчезал… Видно, атеисты с неудобными мыслями не заслуживают Его доверия.
И подготовлюсь обязательно. А как же? Надо понимать, по какой статье Божественного кодекса буду осуждена после допроса при незримом свидетеле.
